- Я — карлик, я не глуп, и так уж получилось, что многое умею.
- Мой рост не превышает 130 сантиметров. Представляете, каково это — быть не похожим даже на своих родителей?
- Родился я еще до войны, в 1939 году, в Москве, в роддоме на Арбате. На свет я появился с большой головой и необычно короткими ручками и ножками — человек-такса, можно сказать, или бассет-хаунд. «Верхом на лошадь такого не посадишь,—сказал врач, принимавший роды.— Надо его заформалинить, мамаша, для коллекции. Такого у нас еще не было. А вы не расстраивайтесь. Вы молоды и красивы. У вас еще будут хорошие дети». Мама меня увидела, прижала к себе и дала оттуда деру при первом удобном случае. Так я получил возможность праздновать свой день рождения дважды в году.
- Родители, бабушки и дедушка были от меня без ума. Я получил от них такой заряд любви, что мне хватило его на всю жизнь. Вот почему у меня никогда не было никаких комплексов, а только специфические сложности. ходить я начал позже обычного. Детской коляски у нас не было, и мама таскала меня на руках. Потом в Москву пришла война. Сначала мама таскала меня, тяжелеющего, в бомбоубежище, а потом повезла в эвакуацию. Мне было тогда всего два с половиной года, но я все помню: и как бомбили наш эшелон, и как мама накрывала меня собой.
- Моя мама была конструктором, и с детства я обожаю математику. Любимой детской книжкой у меня были «Семизначные таблицы логарифмов Брадиса». Без Брадиса под подушкой я не мог заснуть. Как сейчас помню эту книгу — в сером твердом переплете, с запахом столярного клея. Признаюсь, однажды, тайком от мамы, из этой книжки я выдрал все страницы предисловия. Мне казалось, что буквы нарушают гармонию цифр.
- Моя жизнь незаметно превратилась для меня в мое хобби.
- Все мы от рождения созданы равными, но такими разными и по-своему уникальными, что каждого из нас можно заносить в Красную книгу как исчезающий вид и беречь, как амурского тигра.
- Гениальность должна быть востребована. Попадись гений генетика Вавилова на глаза недоучившегося священника или гений Альберта Эйнштейна под руку недоучившегося художника — произойдет непоправимое. свободным делает знание.
- Когда я еще занимался атомной наукой, при всяком визите иностранцев кагэбэшники напоминали: Федоров — вне контакта. Мои коллеги не могли понять этой логики. Все знали, что у меня хороший английский, сам я был преуспевающим ученым, автором многих идей, и всегда мог поддержать беседу. Хотя бы потому, что был увлечен американским джазом и современным искусством. А потом выяснилось, что, согласно секретной инструкции, советские люди, имеющие, по мнению КГБ, ущербную внешность, не могли официально представлять советскую науку.
- Несмотря ни на что мои коллеги все же шли на риск и тайком приводили в мою домашнюю лабораторию разных иностранных гостей. А потом, когда тех спрашивали о самом ярком впечатлении от посещения страны, они говорили: «Оф корс, Володя энд хиз лаборатори». А вовсе не Мавзолей или Музей Ленина, куда их возили.
- Тоталитарное государство ужасно в первую очередь тем, что подавляющее большинство людей заняты в нем не своим делом. В любом несвободном обществе неизбежно накапливается неизрасходованный потенциал невостребованной энергии человеческих возможностей.
- Добро — это наблюдать, не изменяя; зло — творить, не ведая.
- Беда нашей страны в том, что в какой-то момент нам не просто досталась свобода — нет, мы получили удар свободой. И, как мне кажется, основная часть населения до сих пор остается контуженной этим ударом. Это как глубоководная рыба, которую внезапно подняли на поверхность.
- История Адама и Евы занимает меня не больше, чем история Ромео и Джульетты.
- Так уж получилось, что я родился карликом в обычной атеистической семье, где царила любовь. Кроме любви я не получил никакого религиозного воспитания.
- Лучше всех о боге сказал Стивен Хокинг. «Определенно, — сказал он журналисту Би-Би-Си, — бог — не то, что о нем думают большинство людей. Они представляют бога как человекоподобное существо, с которым можно установить личные отношения. Но если посмотреть на величие космоса и на то, как ничтожна и стихийна человеческая жизнь в нем, то такая персонификация бога представляется совершенно нереальной».
- Любая система, наделенная разумом, стремится к состоянию минимума потенциальной энергии. Это обеспечивает ей максимум устойчивости. Говорю это как физик.
- Возможно, будущее космонавтики будет принадлежать не только беспилотникам, но и карликам. Ведь вместо одного Ильи Муромца на космическом аппарате может поместиться несколько Черноморов. А глубоководные аппараты? А сверхсовременные предприятия со стерильными производственными боксами, где каждый кубический сантиметр идет на вес золота? А сверхточные производства? У карликов маленькие руки, и поэтому мы более точны. Должно прийти время и карликов, и оно придет. Девушки будут мечтать выйти за нас замуж, а матери будут рады, что их ребенок родился карликом. В этом нет ничего удивительного. Я вполне могу представить себе будущего священника с синдромом Дауна, который в своей проповеди утешает и радует не сытой откормленностью, а светом, исходящим изнутри.
- Если не знаешь, как поступить, то старайся поступать так, чтобы количество добра в мире хотя бы не стало меньше.
- Границы необходимы пограничникам.
(с) esquire.ru