- Я все еще не до конца уверен в том, что, став актером, сделал правильный выбор. Ведь у меня было много возможностей: я работал водителем школьного автобуса, маляром, продавал яичные рулеты. Потом работал в канцелярской лавке. Потом — на мексиканцев в конторе, занимавшейся озеленением: выпалывал сорняки. Сейчас все это позволяет мне вволю поразмышлять над тем, как выглядела бы моя жизнь, если бы я не стал актером. Но вот что я знаю наверняка: жить, притворяясь другим человеком и получая за это баснословные деньги, — высший класс.
- Я всегда был уверен в том, что если ты не можешь заработать деньги на профессии актера, ты либо непростительно глуп, либо трагически несчастен.
- Как правило, люди начинают сниматься в кино потому, что они либо ленятся каждый день играть в театре, либо хотят заработать денег, либо просто хотят стать знаменитыми.
- Величайший успех — и одновременно самый трагический — это тот, который никто не заметил.
- Все, что ты делаешь, ты должен делать для кого-то. В противном случае лучше вообще ничего не делать.
- По большому счету все, что мы делаем, не так уж и важно. Но это не является оправданием для того, кто делает свое дело плохо. Когда я работал в канцелярской лавке, в рабочее время я думал только о канцтоварах. А потом, по пути домой, я думал о театре. Выходил на своей станции и шел в студию. А утром просыпался и снова шел на работу — сортировать какие-нибудь скрепки.
- С самого начала мне было очень легко на сцене: для меня она как дом.
- Кино — это мир вымышленных людей, вымышленных событий и вымышленных вещей. Когда ты размышляешь об этом, ты начинаешь думать о том, что профессия актера убога и ничтожна. И в какой-то момент ты говоришь себе: черт, и как же она может изменить картину мира? Но потом ты успокаиваешь себя тем, что такие вещи можно сказать про что угодно. Про банковское дело и журналистику — в том числе.
- Некоторые режиссеры хотят получить от тебя все сразу: чтобы ты был им и продюсером, и сценаристом, и личным психиатром. А кто-то просто ждет, когда ты сломаешь себе на съемках шею, чтобы они могли получить твою страховку.
- Все знания, которыми владеют современные режиссеры, заимствованы ими из уже снятых фильмов. Так что, когда они пытаются тебе что-то объяснить, они всегда приводят в пример какое-то классическое кино. Вот почему так много фильмов, которые похожи на другие фильмы. Но я ничего не имею против этого. На такие фильмы я не только хожу, но даже снимаюсь в них.
- Я не склонен особо много рассуждать о том, что я делаю. Проститутки ведь тоже не приходят домой, чтобы сказать: «Милый, сегодня на работе я отсосала так, как не делала еще никогда».
- Кажется, у меня больше друзей-женщин, чем у любого мужчины, которого я когда-либо знал. Меня потрясает в женщинах их психическая твердость и то, что они всегда способны выслушать тебя. А еще они гораздо легче переживают трудности.
- Туда, где много красивых женщин, ни в коем случае не стоит отправляться с кем-то, кто одет лучше, чем ты.
- Мне кажется, что моя любовь к хорошей одежде началась еще в детстве — с того времени, когда я был маленьким толстым мальчиком. Я отлично играл в бейсбол и футбол, но мой отец всегда говорил, что мне больше нравится хорошо выглядеть на бейсбольной площадке, чем хорошо играть в бейсбол. Кажется, в этом и заключается вся правда.
- Совсем недавно я начал ходить в спортзал, хотя, если честно, я эти спортзалы не выношу на дух. Они пугают меня. Но старческая немощность пугает меня еще больше.
- Поверьте, я могу быть невероятно дисциплинированным, хотя дисциплинированность всегда казалась мне каким-то подвидом глупости.
- У меня сложное отношение к курению. Я всегда был курильщиком, который не курит.
- В отличие от моего деда или, скажем, братьев, я и в самом деле умею заработать немного денег на скачках.
- Я не очень помню свою жизнь до рождения детей. Есть, конечно, какие-то воспоминания, но я не до конца уверен, что они мои.
- Вот уже несколько лет я не наносил никому никаких физических увечий.
- Если я и выхожу где-то из себя по-настоящему, то только на съемочной площадке.
- Когда-то очень давно я шел по улице одного провинциального городка во Франции, и меня задел грузовик. Он двигался быстро и ударил меня изо всех сил. Не знаю, заметил водитель меня или нет, но он даже не притормозил и поехал дальше. Я догнал его — бросился в открытое окно и схватил за руль. Говорю: «Слушайте, если вы задеваете кого-то грузовиком в цивилизованном обществе, то как минимум вам следует поинтересоваться, все ли у него в порядке». Он подумал и говорит: «Простите». А я ему: «Ладно, постарайтесь быть более аккуратным, и все будет по-настоящему замечательно. Не смею вас больше задерживать». Я прошел по дороге вперед еще метров тридцать, как вдруг этот грузовик резко затормозил прямо передо мной. Оказывается, водитель забыл попросить у меня автограф.
- Я прожил в европе почти 12 лет и заметил, что одна из главных европейских ошибок — это вечные обвинения Америки в том, что она не имеет своей собственной культуры.
- Я вам расскажу, что такое политика: предположим, ты вдруг узнаешь, что все деревья на твоей улице больны. И тогда кто-то говорит тебе: отлично, подбросьте им удобрения, плесните водички — и все будет в порядке. Но тут же появляется тот, кто говорит, что их нужно немедленно вырубить и спалить дотла, потому что иначе они заразят всю округу. В этот момент вступаю я и говорю: «А кто доказал, что они больны? В чем выражена эта болезнь? Это естественное заболевание или здесь виноваты люди? И вообще — кто все это затеял? И когда они в последний раз были на моей улице?» Но я никогда не получу ответы на свои вопросы. Я лишь увижу людей, которые говорят: порубить и сжечь, и людей, которые говорят: полить и удобрить. И все, что мне предлагается, — это выбирать между ними. Но нет, чуваки! Простите, но я мало кому верю на слово.
- Меня пугают люди, которые говорят, что знают, как все должно быть.
- Я давно уже научился не беспокоиться о тех вещах, которые не могу контролировать. Вы беспокоитесь о том, что самолет сейчас упадет? Вы что — пилот, что ли?
(с) esquire.ru